Болгарские свадебные традиции
Ритуал брака у болгар начинается с испрашивания согласия, т.е. сватания. Сватами избирались родные жениха, обязательно семейные, с опытом сватовства. Выбирался благоприятный, по поверьям, день (воскресенье, понедельник, четверг) и вечерний час, чтобы сватовство осталось тайной, так как неизвестно было, каков будет ответ родителей девушки.
После сговора родители молодых считались породненными и начинали обращаться друг к другу «сват», «сватья».
Большая помолвка носила подчеркнуто публичный характер. К дому невесты шли с музыкой, впереди, приплясывая, двигалась молодежь. Количество гостей в значительной мере зависело от материального благосостояния сторон. Важным моментом большого годежа (помолвки) был уговор о проведении свадьбы: уточнялись время, число участников, оговаривались взаимные подарки, размер брачного выкупа (если он сохранялся). Разговор о последнем иногда превращался в настоящую торговлю, хотя часто шел в иносказательной форме — якобы о покупке телки и пр., которую родители девушки расхваливали на все лады, а «покупатели» старались сбить цену. По достижении согласия отец приказывал дочери целовать руки будущим свекру и свекрови. Деньги преподносили на каравае хлеба. Процедура брачного выкупа могла пройти в промежутке между помолвкой и свадьбой.
На большом годеже происходил обмен дарами. Родители парня вручали девушке монисто из золотых монет или хотя бы одну монету на шнурке — отличительный знак невесты. Родители и священник (если он присутствовал) благословляли молодых, которые обменивались перстнями. В районе Котела обряд обмена перстнями проводили родственники кума. Затем начиналось веселье. В некоторых местах (например, на Северо-востоке Болгарии) было принято за трапезой испытывать сообразительность сватов, которые отвечали на вопросы или исполняли желания хозяев, высказываемые в виде загадок. Большой годеж был серьезной гарантией достигнутого соглашения о браке. Отказ от него оборачивался моральным и материальным ущербом и случался редко.
После помолвки молодые назывались женихом и невестой. Их положение внешне отмечалось знаками-украшениями: монисто, золотые монетки на платке у невесты, узорный платок за поясом (подарок невесты), китка на шапке у жениха и пр. Помолвленные еще больше отдалялись от молодежной среды и сближались между собой. Жених сопровождал невесту, мог навещать ее дома. Молодые помогали друг другу в полевой работе.
Свадьба у болгар в прошлом продолжалась семь дней. Занятие земледелием определило ее проведение осенью и зимой; но там, где были развиты отгонное скотоводство и отхожие промыслы, вошли в обычай летние свадьбы. Под влиянием народных верований и христианской религии почти повсюду свадьбы не игрались в так называемые поганые дни — от Рождества до Крещения, в Великий пост, а также во время интенсивных летних полевых работ. Избегали венчаться и в високосный год из-за поверья, что один из супругов рано умрет.
Главными обрядовыми лицами на свадьбе являлись кум и сват; они делили между собой руководящую роль. Оба выступали вместе с женами. Избирался старый сват из родственников жениха или его близких свойственников (обычно муж сестры). Кум являлся крёстным жениха или сыном крестного (эта роль наследовалась). Свадебными чинами обладали также деверь и золовка — брат и сестра жениха, не состоящие в браке (иногда несколько братьев или сестер); если же таковых не было — его кузены. Обобщенные названия участников свадьбы со стороны жениха — сваты и свахи.
В большинстве областей страны свадьба начиналась в четверг комплексом обрядов, связанных с приготовлением свадебных хлебов в домах жениха и невесты. Односельчане считали своим долгом послать тем, у кого намечалась свадьба, зерно с целью магического обеспечения рождения у молодой первенца-мальчика. Убрав зерно с ткани, расстеленной для его сбора, бросали на нее перстень жениха и укладывали золовку в одежде невесты, а затем качали ее на ткани, выкрикивая: «Мальчик — девочка — мальчик!»
Приготовление теста для свадебных хлебов имело магически-символическое значение — это было, как говорили в народе, «заквашивание свадьбы». В некоторых районах Фракии дрожжи брали из дома брачного партнера. В Северо-западной Болгарии воду для теста доставляла лада — девочка, у которой родители были живы, одетая в наряд невесты. Вода наливалась под обрядовые песни сопровождающих ее свах. Просеивали муку деверья и золовки через нечетное число сит в такое же число деревянных корыт для замешивания теста. Обычно в муку клали перстень жениха и браслеты невесты. Монотонные песни девушек комментировали обряд. Размешивание муки с водой символически часто начинал деверь, действуя свирелью, пучком базилика и др. Тесто месила обычно золовка. В Западной Болгарии нередко избирали на эту роль чужую девушку, у которой родители были живы. Обрядовые песни прославляли молодоженов. В некоторых вариантах засевок производилось ритуальное смывание теста с рук золовки, а использованная вода выплескивалась под фруктовое дерево.
Свадебные хлебы орнаментировались, причем по-разному, в зависимости от их функции. Одни из них служили основой (подставкой) для кумова деревца, другие — для баклажек деверей, третьи разламывались и съедались участниками того или иного обрядового действия. На засевках один из свежевыпеченных хлебов или пресный, намазанный медом — меденик, разламывался на голове деверя или жениха. За этим следовал хоровод и трапеза, во время которой съедали разломленный хлеб.
После выпечки хлебов в доме жениха или в двух домах изготовляли свадебное знамя (байрак, пряпор, уруглица, стяг, ламбур и др.). Обрядовые лица были те же: золовки и деверья. В Родопах и в Пиринском крае прежде, чем отсечь древко для знамени, поливали основание ствола вином, клали к нему орехи и хлеб (символы веселья, детей и сытой жизни). Знамя жениха было красным, невесты —белым; если же делали одно знамя, оно было красно-белого или красного цветов. Полотнище украшалось цветами и зеленью. На древко насаживали красное или позолоченное мишурой яблоко (символ плодородия). В целом знамя символизировало брачный союз. Девушки, украшавшие знамя, передавали его деверю за выкуп. Пройдясь со знаменем по двору во главе вереницы танцующих в хороводе, деверь закреплял его на высоком месте — на крыше дома или на дереве. Это означало, что в этом доме будет свадьба.
Между засевками и началом движения свадебного поезда нужно было приготовить кумово деревце (бор, елха, ябълка, чапгал, вёйка, гранка, бахча, дъб, трапеза и др.). Оно делалось из ветви плодового или вечнозеленого дерева или же из дерева с твердой древесиной и имело нечетное число веточек. Украшалось такими же цветами, зеленью и яблоком, как и свадебное знамя. Деревце втыкали в три кумова каравая, положенные один на другой. Символика кумова деревца изменялась в процессе свадебного ритуала. При передаче его куму, прибывшему со сватами за невестой, оно символизировало невесту. Поставленное на свадебном столе перед кумом в качестве его обрядового атрибута, перед которым он благословлял молодых, деревце воплощало идею образования семьи.
Важным моментом свадьбы было завивание венков для молодых, а в некоторых местах и для деверей, которое происходило в доме жениха. Сделанные из виноградной лозы, стеблей шиповника или розы, скрепленные красными и другими нитками и украшенные цветами и зеленью, венки символизировали жизнь, здоровье, плодородие, и в то же время круглая форма, колючки и красные нитки указывали на их защитную функцию. Венок невесты торжественно, с музыкой относили к ней в дом перед прибытием свадебного поезда. В доме невесты изготавливали венчальное украшение жениха — китку, сплетенную из золотых нитей, с прикрепленной золотой монетой. В конце XIX в., когда появилась возможность купить для невесты восковой венок, традиция изготовления венков во многих местах исчезла. Тогда же установился обычай обрядового поднесения невесте украшений для ее венчального наряда.
Хотя односельчане и знали о предстоящей свадьбе, идти на нее без приглашения не было принято. Приглашение (канене, калёсване) занимает важное место в свадебном цикле обрядов.
Кума и старого свата приглашали в четверг или субботу лично родители жениха, поднося им обрядовый хлеб, слоеный пирог с брынзой и вино. Иные приводили девушек, которые исполняли величальные песни. Приняв приглашение, кум угощал гостей.
Других участников свадьбы — в крупных селах только родственников молодых, а в небольших и всех жителей — приглашали обычно в субботу. Приглашающими становились деверь, золовка или сам жених, парни и девушки от обеих сторон. Они обходили дворы с красным вином или ракией, налитыми в новую деревянную баклажку.
В субботу в обоих домах устраивались вечера расставания молодых со сверстниками, с холостой жизнью. На девичий вечер приходили родные и близкие невесты с угощением (поклон). Особенно трогательно было расставание невесты с подругами. Гости пользовались случаем, чтобы рассмотреть выставленное приданое и свадебные дары, приготовленные для раздачи участникам свадебного торжества. Накрывался прощальный ужин, яства и напитки для которого посылались от жениха. Вечер завершался хороводом.
На вечер у парня приглашались односельчане, которые приносили разные кушанья и напитки. За накрытые столы мужчины и женщины садились по отдельности. Во главе стола сидел отец жениха, а для последнего и его друзей, а также для девушек-певиц угощение ставилось в другой комнате. Царило исключительно приподнятое настроение, поддерживаемое песнями, музыкой и плясками. Местами вечер превращался в праздник с играми и развлечениями: надевали маски, загадывали загадки, рассказывали сказки. В Восточной Болгарии парни пародировали некоторые элементы свадьбы: выбирали из своей среды «кума», разыгрывали обряд «мальчишьи засевки», в котором они исполняли роли девушек на настоящих засевках; все это носило комедийный характер.
Вариантом прощального вечера в доме жениха в западных областях Болгарии был ужин, даваемый в честь кума (кумов вечер). Кума торжественно приводили и сажали во главу стола. Он вступал в роль, начинал распоряжаться. Жених с этого момента соблюдал по отношению к нему обрядовое молчание. В остальном кумов вечер не отличался от мальчишника.
По некоторым сведениям, бритье на свадьбе было первым в жизни мужчины; тех же, у кого борода еще не росла, брили символически. Брил жениха деверь, а некогда брадобреев было три или девять, и они «меняли» друг друга. Две золовки держали белый платок под подбородком молодого, чтобы не растерять сбритые волосы, так как верили, что с их помощью можно околдовать жениха. Во время бритья играла музыка, бил барабан, а девушки, встав полукругом за молодым, пели песни о конце холостяцкой жизни. После бритья молодого мыли или обливали водой.
Утром в воскресенье жених отправлялся за невестой вместе с участниками своего свадебного поезда. Чем зажиточнее были родители жениха, тем больше приглашали они сватов. В их состав входили: кум, старый сват (в Западной Болгарии) или заложник (в Восточной Болгарии), деверья, предвестители (бързоконци), другие родственники и друзья жениха. Его отец не всегда принимал участие в этой церемонии. Главными среди свах были кума и старисватица, заложница, за ними следовали золовки и певицы. Шествие сопровождали музыканты.
Жених был одет в обычный новый костюм, отличительным знаком его положения было чаще всего орнаментированное полотенце (пешкир) — подарок невесты на помолвке. Оно было перекинуто через правое плечо или висело у него на шее. В других местах аналогичную роль играли китка или венок на шапке. Архаическим обычаем было прикрытие лица жениха (от сглаза): на него накидывали шерстяной плащ с капюшоном. В Родопах голову молодого покрывали длинным белым шерстяным полотнищем с зашитыми в него красно-белой ниткой монетой и долькой чеснока. У всех сватов были приколоты ссученные красные и белые нитки: по старому обычаю — к шапкам, согласно более новому — к груди.
Перед отправлением свадебного поезда жених прощался со своими родителями. Мать осыпала его и сватов зерном. В некоторых областях она перед ним выплескивала воду или вино. В обрядовых песнях в этот момент высказывалось пожелание доброго пути молодому и благополучного возвращения. В песнях свадебное шествие уподоблялось выступлению войска. Даже если невеста жила близко, сваты ехали верхом на лошадях, а свахи — на телегах. В более позднее время, если невеста была из того же села, сваты шли пешком, но для нее вели белого коня.
Свадебное шествие выстраивалось в определенном порядке: впереди — музыканты, за ними — главные обрядовые лица со знаменосцем впереди, а далее — остальные мужчины. Следом двигались в повозках кума, старисватица и другие свахи. Движение свадебного поезда сопровождалось музыкой, песнями, громкими возгласами и пальбой из ружей. О выезде жениха семье невесты сообщали предвестители, которые обгоняли шествие.
Прежде чем быть допущенными в дом, сваты должны были преодолеть разные препятствия у въезда в село и перед входной дверью в дом невесты. Обычно запирали дверь и ставили ее охранять юношей из родни девушки, но в иных местах путь преграждали бревнами, палками, камнями и пр. Целью было испытать силу, ловкость и сообразительность сватов. Особым испытанием было завладение сватами свадебным знаменем невесты. Основной пафос этого момента заключался в достижении перевеса сил у рода жениха над родом невесты.
Оказывая сопротивление сватам, родители и родственники девушки одновременно давали им понять, что встречают их доброжелательно. Эти настроения непрерывно резко сменялись и сосуществовали, одни переходили в другие.
Невеста выходила встретить сватов в обычной одежде и окропляла их водой и зерном. Сваты постарше садились за накрытые столы, а молодые плясали, ожидая, пока приготовят невесту к выходу.
Переодеванию предшествовали магические действия охранительного характера: одежда взвешивалась на весах, чтобы она соприкоснулась с железом, ее окуривали ладаном, просовывали через нит (деталь ткацкого стана). Но главным символическим моментом в одевании невесты было покрывание ее свадебным покрывалом (було). В XIX в. для этой цели использовали красную ткань, под которой лица новобрачной не было видно. Поверх була надевали венок. Невеста плакала, ее подруги пели печальные песни, которые трогали до слез присутствующих. Затем деверь обувал молодую (обувь также приносила сторона жениха) и выводил ее к сватам. В этот момент ее старались уберечь от сглаза и колдовства. Молодая одаривала своих родных, сидевших за трапезой.
В то же время представителям жениха передавалось приданое за символический выкуп. В некоторых случаях они должны были выполнить ряд желаний родственников невесты, которые предлагались в иносказательной форме. Тогда же девушки, изготовившие свадебное деревце, отдавали его куму за выкуп, а заложнику передавался петух.
Расставание невесты с родителями и родственниками — последнее обрядовое действие в ее доме. Молодые становились перед родителями невесты для благословения и целовали им руки. Свадебный поезд направлялся в церковь другим путем, чем прибыл к дому невесты. Ее родные оставались дома.
В ритуал церковного венчания у болгар проникли элементы народной свадебной обрядности, к которой церковь вынуждена была определенным образом приспособиться. Так, из-за обрядового молчания молодой опускался вопрос священника о добровольности вступления в брак. Пришлось также передать куму и куме некоторые функции священника при совершении венчания, допустить обсыпание молодых зерном, местами и обрядовое кормление молодых медом и орехами.
Встреча молодоженов и введение их в дом представляли собой комплекс обрядов, целью которых было приобщить молодую пару, особенно жену, к новой семье. Наиболее активную роль играла здесь свекровь, которая встречала сватов и молодуху хлебом и водой или вином, а также обсыпала молодых зерном или мукой из решета и кропила их вином или водой. Далее она клала в рот молодым хлеб и что-нибудь сладкое (мед, сахар, яблоко, финики и пр.), чтобы они жили в достатке и были бы добрыми и приятными друг для друга.
Молодая (или оба молодожена) входили в дом по новому белому полотну или по красной либо красно-белой нити. Перед дверями они снова совершали некоторые обряды. В частности, невеста мазала порог и входные двери медом и маслом. У порога свекровь подавала невестке хлеб и воду или вино, которые та должна была внести в дом. В некоторых областях молодую или обоих новобрачных перед входом в дом «запрягали» в хомут. Это символизировало послушание невестки свекрови, младших — старшим в семье.
Свекровь подводила молодую к очагу. Совершаемые около него обряды призваны были обеспечить прежде всего многодетность и легкие роды. Свекровь давала невестке подержать на руках мальчика, чтобы первенец был мужского пола, или трех детей. Молодая размешивала угли в очаге в знак приобщения к дому мужа и глядела в трубу, чтобы родить черноглазых детей. Свадебная трапеза — это кульминация всего свадебного ритуала, момент, когда он перерастает в праздник. Кроме застолья, сопровождавшегося музыкой, пением, танцами, здесь исполнялись и важные обряды.
Символом свадебной трапезы было кумово древо, стоявшее перед кумом, который занимал самое почетное место. За кумовой трапезой сидели только пожилые участники свадьбы: гости кума и старшие родственники молодого. Для молодых родственников накрывался отдельный стол. Родня молодой на пиру не присутствовала. Новобрачные или не притрагивались к еде, или для них подавали ее в отдельной комнате, причем меню было ограниченное — чаще всего принесенный из дома молодухи обрядовый хлеб, ба-ница и яичница. Кум во время свадебного пира исполнял роль «жреца». В качестве духовного покровителя рода молодого кум благословлял создание новой семейной ячейки. Его благословение имело нормативную силу и по значению приравнивалось к церковному венчанию. Деверь подводил новобрачных к куму, а они кланялись ему и целовали руку. Кум произносил первый тост за их здоровье, желая им вместе состариться и поседеть. «Дерево и камень возьмут — золотом и серебром обратятся. В этом году венчаем, а на следующий, даст Бог, будем крестить!» — говорил кум. После благословения кума разрушали кумово деревце, яблоки с него расхватывали, хлебы разламывали и раздавали участникам пира (по обычаю все должны были их отведать) вместе с баницей и ракией, принесенными кумом.
На трапезе происходило и вручение даров присутствующим. Начинали с кумовьев, затем одаривали родителей молодого и других родственников. Дары были сложены в решете, их разносили золовка, деверь или свекровь. Было принято дарить: куму — рубаху, куме — рубаху или верхнюю ее часть, которую обычно шили из лучшей ткани и вышивали; такие же подарки предназначались для родителей молодого; деверьям дарили по паре чулок; золовкам — платки или фартуки и т.д. На дар отвечали даром, его каждый вручал молодой жене, которая обходила гостей, получая от них деньги или предметы домашней утвари (обычно медные сосуды), съестные припасы (вино, фасоль, рис, кукурузу и пр.). Иные публично обещали подарить домашних животных (обычно баранов). Подарки шли в пользу семьи, в которой предстояло жить новобрачным, являясь как бы компенсацией за большие расходы, так как «ничто не бережется — однажды чадо женится». Приглашенные приносили хлеб и какое-нибудь угощение для свадебного стола.
Во время трапезы должны были исполняться все желания кума, которые он высказывал в форме загадок. Например: «Известью побелено, из камня возведено, но нет ни дверцы, ни окошка» — подавали ему яйцо, комически изображая, что оно очень тяжелое. Для гостей в зрелых летах пел и играл искусный музыкант. Его песни рассказывали о сватовстве и свадьбах юношей, разные волнующие истории, а гости, особенно старшие, молча слушали со слезами на глазах. Молодые во дворе плясали хоро. Свадебное угощение завершалось торжественными проводами кума до его дома. Иногда они сопровождались карнавальными играми.
Брачное соединение молодоженов — важнейший момент свадьбы. Его успешный исход — цель и смысл всего обрядового процесса, всех обрядовых действий до и после этого момента. Молодых «сводили» в воскресенье вечером в холодной комнате или в хозяйственной постройке. Брачное ложе готовили золовка или деверь и уступали его молодым за выкуп. Вход и раздевание новобрачных сопровождались обрядовыми действиями. Из опасения магического «завязывания» мужской силы старисватица и старый сват (в Западной Болгарии), заложник с заложницей (в Восточной Болгарии), осматривали одежду супругов, нет ли на ней каких-то узлов, чего-то застегнутого или заплетенного.
Молодой должен был доказать, что он возмужал, а молодая — что она целомудренна. При благополучном исходе молодой стрелял из ружья. С этого момента веселье принимало бурный характер. Снова собирались разошедшиеся гости. Волынщик играл, барабаны били, и начиналось обрядовое «пестрое» (из мужчин и женщин, стоящих вперемежку) незамкнутое хоро. Появлялись и ряженые, исполнявшие комические пародии на свадьбу. Излюбленной карнавальной фигурой была «роженица», которая «рожала» на собственной свадьбе; комично изображали свекра со свекровью. Для этого момента свадьбы характерно разнузданное веселье, шуточные кражи кур со двора родителей молодухи и т.п. В тот же вечер или рано утром в понедельник деверь и заложник шли к родителям молодой с благой (подслащенной) ракией возвестить о целомудрии юной жены. Если же молодая оказывалась недевственной, свадебное веселье останавливалось, все чувствовали себя оскорбленными. Свекровь плакала и посылала проклятия в адрес невестки, некоторые родственники демонстративно уходили. Существовало поверье, что это принесет несчастье семье и селу. Свадьба далее превращалась в истинное надругательство над молодой. Ее возвращали родителям, и ее отец был вынужден давать большой откуп: ниву, луг или домашних животных. Это имущество не считалось частью приданого, а являлось компенсацией за причиненное «зло». Молодую женщину полагалось также вымыть на глазах у всего села.
Если половой акт не совершался по вине молодого, это объясняли обычно влиянием колдовства, а в некоторых областях (Фракия) его жестоко высмеивали.
В числе обрядовых действий, означающих благополучный конец свадьбы, стоит и разорение свадебного знамени (утром в понедельник). В то же утро деверь с музыкантами и девушками — участниками засевок — отводили молодую за водой. Деверь наливал воду, а молодая три раза опрокидывала ведро ногой и затем уже несла воду домой, где поливала на руки всем домашним.
Так же торжественно, чаще в понедельник, происходило снятие с молодой свадебного покрывала. Его снимали кум, кума или деверь свежесорванным прутом фруктового дерева, розы, шиповника или же свирелью, затычкой ярма вола и др. Покрывало бросали на фруктовое дерево или на крышу дома. После этого молодуха покрывала себе голову белой косынкой — атрибутом замужней женщины.
Свадьба завершалась обрядом приобщения молодой жены к домашнему труду в новой семье. Она убирала дом, начинала прясть на новой прялке (символ начала нового дела, новой жизни). В некоторых местах обрядовым началом домашней работы был выход новобрачных в лес за дровами. Последней трапезой в свадебной церемонии было угощение людей, помогавших в проведении свадебного пира, и близких родственников. Съедались размоченные в теплой воде остатки обрядовых хлебов или приготавливались специальные блюда: студень, блинчики и др. На этой трапезе прислуживали молодые.
Конец свадьбы знаменовался прекращением избегания (обрядового молчания) молодой женой членов семьи мужа (на свадьбе она могла разговаривать только с золовкой, постоянно находившейся при ней). Начало общения с ними имело обрядовый характер. Свекор, свекровь, деверья и остальные «прощали» невестку, а она целовала им руки и кланялась в пояс. Впредь она могла с ними разговаривать. В некоторых областях начало контактов молодой с родными мужа символизировалось первым употреблением по отношению к ним ласковых прозвищ: Вербочка, Малинка и пр., которыми она уже до конца своей жизни их называла. Делалось это в обрядовой форме: в сопровождении деверя невестка обходила родных мужа с чашей вина или ракии, и обращалась к ним с соответствующим родственным именем или прозвищем. Обрядовое молчание молодых по отношению к куму обычно прекращалось через неделю после свадьбы, иногда и позднее, а избегание мужем родителей жены кончалось на повратках.
Совместная жизнь молодой пары начиналась с того, что они шли в гости к разным родственникам и, прежде всего, к родителям жены на повратки. Отправлялись туда обычно на следующей неделе после свадебного торжества, во многих местах в пятницу вечером, и возвращались в воскресенье утром. Существовало поверье, что суббота — дурной день, и первая суббота после свадьбы не должна застать новобрачных дома. Молодых иногда сопровождали близкие родственники мужа: родители, братья и сестры. Гости несли погачу, баницу, другую еду, напитки, а родители жены одаривали молодых и «прощали» их, т.е. освобождали от обрядового молчания. В других вариантах обряда родители молодой приглашали своих родных, и тогда визит новобрачных отмечался торжественно или, как образно говорили, превращался во вторую свадьбу. Далее следовало нанесение визита куму «за прощением» (на прошка). В некоторых местах по обычаю молодоженам возбранялось работать некоторое время после свадьбы, и они только навещали разных родственников и свадебных обрядовых лиц. Но постепенно хождения в гости становились все реже, начиналась трудовая жизнь и семейные заботы.
После завершения свадебных обрядов ритуальное поведение новобрачных в течение года регулировалось уже некоторыми календарными праздниками, становясь их составной частью. Таковы Иванов день (20 января), когда молодых мужей обливали, обрызгивали на улице водой; сырные за-говены, Пасха, Георгиев день (6 мая) и др. В эти дни молодожены посещали родителей жены, кума и других родственников. Гости и хозяева обменивались подарками.